Элишке была известна всем жителям местечка, и все боялись её как огня. Знали, что не приведи Бог попасться ей на язык. Достаточно было едва зацепить её, чтобы услышать грязную брань и проклятья. Её имя было Ита, и, по отцу Шуалу, полное ‒ Ита Шойле, а Элишке она называлась по мужу, портному Эли. Он был типичный портной, с жёлтой редкой бородкой и бледным чахоточным лицом. Сама Элишке была маленькая, худая, с носом, как птичий клюв, без единого зуба во рту. У неё было четверо сыновей и две дочки. Сыновья были крепкие мужики, все извозчики. Между ними часто вспыхивали ссоры, переходившие в свирепые драки. На фоне мирной местечковой жизни эти вспышки насилия производили тяжёлое впечатление. Братьев не считали разбойниками или ворами, но, как их сварливую мать, причисляли к малопочтенным.

   Притом отец семейства, портной Эли, был спокойный, тихий человек, из тех, кто, как говорится, мухи не обидит. Элишке торговала на базаре. Доход ей приносили несколько кошёлок с овощами и семечками в базарный или ярмарочный день. Заработков мужа не хватало на содержание семьи, и она подрабатывала. Кто решался к ней подойти, тот, если не хотел неприятностей, должен был согласиться с ценой и не сметь торговаться. Другим источником её доходов был водяной куб, который она установила дома. Она торговала кипятком, и основная выручка бывала в субботу. Чуть не половина местечка приходила в субботу с чайниками и покупала у неё кипяток. Элишке пользовалась услугами шабес-гоя, который разжигал куб в субботний день. За десять копеек покупали чайник кипятка (Элишке не жульничала и наливала до краёв)  и заворачивали в какое-нибудь полотно, чтобы сохранить тепло до дома. В другие дни редко кто приходил в полуразрушенный домик Элишке на улице под названием Дер Будене Госс. Зато в конце этой улицы находилась местечковая баня, и Элишке могла гордиться тем, что по пятницам после обеда самые почтенные жители местечка шли мимо её дома в микву.

   Её четырёх сыновей звали Хоскель, Шлойма, Давид-Лейб и Цви. Все они были извозчиками. Старшего, Хоскеля, за его злоязычие обходили стороной, как и его мать. Шлойме был второй по старшинству и наиболее сносный из братьев. Однако он часто напивался, а пьяным затевал ссоры и драки. Кони у него долго не держались. Когда Бессарабия перешла к Румынии, он стал одним из крупнейших контрабандистов и в те времена покупал самых лучших коней, надевал на них самую красивую упряжь. Но насколько Хоскель берёг лошадей и ухаживал за ними, настолько Шлойме губил их. Лицо его было изъедено оспой, он был вообще нехорош собой, да к тому же и пьяница. Пьянство его и свело в могилу ещё в среднем возрасте. Третий, Давид-Лейб, работал извозчиком у старшего брата Хоскеля. Когда началась Первая мировая война, его мобилизовали на фронт, откуда он не вернулся. Я помню вопли матери Элишке, когда она получила извещение о гибели сына. Давид-Лейб был статный, хорошо сложённый и самый красивый из братьев.

Младшим был Цви по прозванию Цви-парэх. До  своей женитьбы он работал извозчиком у старших братьев, а потом приобрёл карету, пару лошадей и стал работать самостоятельно. И этот был очень бранчлив, но скандалов не затевал.

     Если их мать Элишке держала определённую монополию на базаре, то сыновья-извозчики прибрали к рукам связь местечка с остальным миром. Несмотря на все их пороки, они были весьма исправны, вежливы с пассажирами и пользовались их доверием. Невзирая на погоду, пренебрегая вьюгами, морозами, дождями, распутицей, они пускались в дорогу, на которой не сбились бы и с завязанными глазами. Братья были крепко связаны с жителями окружающих сёл, и горе было тому, кто смел задеть еврея или сказать о нём худое слово. Если случалось, что надо было защитить еврея, отстоять его национальное достоинство, они не останавливались ни перед чем и проявляли порой настоящий героизм. Притом сами не знали ни одной буквы еврейского алфавита. Да, сыновья Элишки не позволяли плевать им в кашу.

Элишке, её муж и сыновья были одним из фрагментов пёстрой мозаики еврейского местечка.