Ривка Рейзя была в местечке уникальной личностью. Она занималась благотворительностью, причём делала это без шума, воплощая в себе старинный обычай еврейского милосердия. Она единственная знала лично всех бедняков местечка, всех, кто нуждался в помощи. В основном это были разорившиеся люди. Им нужно было помогать, но никто не должен был знать об этом. Это были люди, готовые умереть от голода и холода, но не просить о помощи. Это были гордые еврейские семьи, которые по разным причинам оказались на дне.

Я знал Ривку, когда ей было уже за 70 лет. Она жила у своего единственного сына Лейбыша, которого так и звали: Лейбыш Ривки Рейзи. Это была женщина маленького роста, исключительно чистоплотная, с приветливым, улыбчивым лицом, излучавшим божественную доброту. Происходя из почтенной бессарабской еврейской семьи, она держалась всегда просто, естественно.

В местечке не было общественных организаций, которые помогали бы тем, кто оказался без средств к существованию, и старая, слабая женщина с прозрачным лицом приняла на себя эту заботу. Часто видели, как она ходит по домам и собирает пожертвования для обнищавших евреев, но имена своих подопечных она держала в строжайшем секрете. Свои обходы она совершала в основном по четвергам и пятницам, так как не могла допустить, чтобы еврейская семья не отпраздновала как следует субботу. Сборы были щедрыми, ведь люди считали, что все евреи должны иметь на субботнем столе мясо, рыбу, халу и вино и, если кто-то имеет много, он должен поделиться с тем, у кого в данный момент нет ничего. Ривка Рейзя не была очень уж религиозной ‒ она просто верила, как большинство женщин в местечке, и старалась утешать людей. Не зная о гуманизме, она была человечной и справедливой. Не каждый умеет помочь человеку, не ставя его при этом в неловкое положение. Она же молча думала, что на том свете ей это зачтётся.

Всё это было не так уж давно, а кажется, что прошло столетие. Не знаю дальнейшей судьбы этой женщины. Жизнь была тяжёлой, закон не поддерживал и не защищал бедняков, но такие, как Ривка, приходили им на помощь. Она была всегда примером для других, напоминала богатым о бедных и бедности.

Я с гордостью вспоминаю, как моя мама на исходе пятницы, окончив приготовления к шабату, усталая, не забывала отправить меня к Ривке, снабдив рыбой, куриным жиром, халой и прочим для нуждающихся. Мы с мамой не знали, кому она передаст всё это. Ривка принимала пожертвования с улыбкой и с благодарностью. У меня и теперь перед глазами эта старушка, я вижу её как живую ‒ тайно обходящую дома. Такими были наши мамы и бабушки